[НАЗАД]  [ВПЕРЕД]  [ВЕРНУТЬСЯ К ОГЛАВЛЕНИЮ]

Но выраженный именно в таком аспекте взгляд на детали окружающего мира у ребенка активен в два-три года. Позже, когда его сознательно-умственное восприятие “зарастает” условностями существующей действительности, малыш смотрит на интересующие его вещи уже более опосредованно или относительно. Вещь (игрушка) начинает обретать свою “цену”. Ребенок уже все более сознательно рассматривает возможность взаимообмена с другими детьми. Вот моя игрушка, дай мне эту, а я тебе свою. Но поначалу, когда не сознательная ниша еще полностью, на все сто процентов ярко проявлена, то игрушка, привлекшая его не обусловленное внешними факторами внимание будет на тот настоящий момент единственной и неповторимой. Единственно существующей? Может быть и так. Когда же ребенок все более сознательно начинает разделять и детализировать умом окружающее, его внешний взгляд на вещи стремится конкретизировать для СЕБЯ САМОГО вещественное состояние предмета. Итак, предмет (игрушка) привлекший все возможное внимание относится не к кому иному, как КО МНЕ САМОМУ! О чем же это говорит? Фактически только о том, что маленький человек, не осознав себя еще глубоко личностно пытается совершенно не сознательно сделать это таким образом (при помощи внешних условий, потому что иначе это вообще никак невозможно - сугубо внутреннее ищет точки соприкосновения со внешним). Сознательный ум, через свой не сознательный фактор формирует, сублимирует ЛИЧНОСТЬ. Поэтому “Дай”, “Мое” и т.д., это уже указывает на спонтанное проявление личностной стороны сознания в общем и целом. Но наряду с этим процессом, разумеется постепенно и взаимозависимо “затушевывается” беспричинная ниша ментальной и тонко ментальной сферы личности человека. Слегка затормозить этот процесс (не осознанного личностного становления) мы не можем, но это и не нужно. Нужно постараться правильно скорректировать и направить процесс. Ребенок говорит: “Это мое!”. Он делает это не осознанно. Подтолкнуть его осознание никак невозможно, но можно помочь с осмыслением. Через поверхностное осмысление своего действия будет возможен (с активной беспричинной нишей) стимул к осознанию и это осознание обретет опору прежде всего в самой глубине. Не сознательная осознанность - звучит не странно? Представьте, что вы совершенно безумны или находитесь на самой грани сумасшествия и... четко осознаете, что с вами происходит. Значит, вы вне любого безумия в таком случае? В том смысле, что нет таких причин, условий, обстоятельств  (и не может быть никогда), которые бы могли ввергнуть вас за грань психологической устойчивости, адекватности.[1] Поэтому, услышав от ребенка нечто подобное, стоит (но в любом случае всегда нужно исходить из существующих обстоятельств) обратить его сознательное внимание на предмет (игрушку), но как бы с другой его стороны. Как бы там ни было, ребенка мало интересует благодаря каким таким условиям эта вещь может быть у него (его?[2]). Это “мое”,.. “дай”. “На”,.. “а что ты будешь делать?”[3] Не “с этим” делать, а не конкретизировано, без указания на объект. Нужно постараться, что бы ребенок в такой ситуации ответил. Пусть ответ будет не совсем вразумительным может быть, но главное дать ребенку стимул к осмыслению своего внутреннего желания. Через поверхностное осмысление, которое имело исход (причину) во вне его самого, ребенок сможет совершенно не сознательно (и не конкретизировано, что существенно) постараться именно осознать свои действия; это осознание никогда в случае с маленьким человеком не будет облекаться в сформированную внутреннюю мотивировку поступка[4]. Чистое, безусловное осознавание - привить, закрепить еще с детства такую работу не сознательного ума очень важно. Чтобы этот не сознательный ум при уже сформированной личности мог пробить себе дорогу наверх, на поверхность сознательного фактора и влиять на него таким образом, чтобы внешнее осознавание никоим образом не зависело ни от каких условий, потому что спонтанно и постоянно контролируется глубинной беспричинной сущностью не сознательного фактора, который осознает сам себя. (Это сложно понять идеально, но вот вопрос: человек, который столь сильно выпил, что не способен не просто вразумительно изъясняться, а фактически лишен нормализованного сознания, и в беспамятстве добирается к себе домой или в место, которое может назвать своим временным пристанищем; он делает это автоматически, на утро не помнит ничего; итак, что за НЕГО осознавало ситуацию и управляло действиями тела? Тот самый скрытый глубинный фактор, что с детства не был самодостаточно развит и приобщен, спаян с фактором явного сознания.)

Какие же варианты поведения или реакции можно предложить ребенку, чтобы он опирался не на ваше мнение о происходящем, а искал выход из ситуации в самом себе, стремился опираться на свое не опосредованное условностями прошлого опыта “Я”? Давайте подумаем. Если поставить ребенка перед неразрешимой дилеммой (противоречивостью)[5], то он в конце концов обратит взгляд на свое внутреннее содержание и начнет искать ответ там, потому что извне его постоянно сталкивают или ставят перед дилеммой, всякий раз когда он испытывает психическое напряжение и дисбаланс чувств. Решать за ребенка в такой ситуации как ему реагировать - оказывать его рассудку медвежью услугу.

Что значит поставить перед неразрешимой дилеммой? Если сказать ребенку (голосом с соответствующей постановкой тембра и преданием ему особой значимости, исходя из значительности момента), когда у него истерика по любому поводу, что ему, предположим, нужно сказать вам любит ли он вас, а затем, не давая ответить, тем же голосом вполне ответственно заявить, что вы думаете, что нет, не объясняя при этом, что ему нужно подумать почему вы так думаете. Любит ли он вас? Вы думаете, что нет. Это все. Если истерика очень сильная и диалог невозможен, тогда нужно подождать пока немного успокоится и начнет воспринимать вас. Он задумается. О чем, интересно? Будет искать причину, почему вы полагаете, что он не любит вас? Такова была бы сознательная реакция уже взрослого человека.  Мышление же ребенка не приемлет реальных или вещественных причин. Задумается, что он сделал не так, что ваше отношение к нему изменилось? Опять не совсем так. Вы поставили его перед неразрешимой дилеммой и дали возможность самостоятельного поиска безусловных приоритетов[i]. Вопрос “почему это так?” у него не может возникнуть. Своим голосом и словом вы констатировали факт. Но в этом факте отталкиваться не от чего, особенно если первый вопрос вы произнесли не совсем в форме вопроса, а больше в утвердительной форме. “(Скажи-ка, ведь) ты меня любишь!”. А дальше... “А я думаю, что нет!”. Это смысловая дилемма. Вы равнозначно утверждаете противоположности. Подобное может сбить с толку взрослого, но никак не ребенка. Представьте, что кто-то утверждает вам, что уверен(а) в том, что вы его (ее) любите и тут же утверждает совершенно обратное, но несколько в иной, косвенной[6] форме. У человека не все в порядке с головой... Так? Не иначе. Но у ребенка с головой все в порядке. Осознавание иное. Без приоритетное.

То, что его волновало до этого и довело до истерики станет не столь существенным не только потому, что вы заявили, что не уверены в его любви по отношению к вам, а еще потому, что любовь по отношению к вам все-таки более значима, чем-то, что вызвало истерику. И ваше заявление ему противоречиво по смыслу, будто вы сами в себе не уверены любит он вас или нет... А теперь совершенно не важно, что именно он будет думать по поводу сказанного. Его внутренний взгляд обратится на него самого, а не на внешнее. Ответить скорее всего он вам не сможет (дилемма не разрешима, потому что так же словами или действиями опровергнуть вас невозможно и опять прежде всего потому, что эта дилемма не разрешима). Вы уверены, что он вас любит и тут же не уверены в этом (а лучше сказать, уверены в обратном). Ребенок сделает попытку поиска психологической и сознательной опоры в себе, внутри, потому что во вне эту опору вы сначала раскрыли для него (показали, чтобы обратил на это внимание) и тут же пошатнули.